был преодолен с помощью Людмилы Лукиничны еще раз самый страшный для меня экзаменационный барьер. Физику, а в 10-ом классе и астрономию, преподавал у нас Сергей Николаевич Ивенсен, старенький, очень добрый, седовласый, с небольшими усиками общительный мужчина, закончивший то ли гимназию, то ли реальное училище еще до революции. Физику он преподавал неплохо. Но имел привычку к доске вызывать нас по очереди – пока не вызовет по одному разу всех, никого второй раз не вызывает. И мы этим пользовались – готовили уроки тогда, когда подходила наша очередь. А если он «по ошибке» вызывал кого-то вне очереди, мы не стесняясь говорили, что меня, мол, уже спрашивали, и он, убедившись в этом по журналу, извинялся и вызывал очередника. Иногда на уроках, особенно на уроках астрономии, которую он, похоже, и сам не жаловал, он нам по нашей просьбе рассказывал забавные эпизоды из своей дореволюционной молодости. Запомнилось, что тогда для юнкеров и кадетов был выделен в году один день, когда они могли ходить строем по городу и петь любые песни. И они пели такие песни, как например: «К такой-то матери преподавателей, и к той же матери всех воспитателей». Или – случай на купании. Их (гимназистов или реалистов) иногда водили на речку купаться. Сначала купались ученики, а затем их воспитатели или учителя. При этом раздевались до «в чем мать родила». Одного воспитателя дети очень не любили за его необоснованные придирки. И, когда тот после купания начал одевать через голову рубашку, как тогда позволял ее фасон, один сорванец «осалил» его землей. Тот сначала посмеялся этому, как шутке, обмылся, но когда это стало повторяться снова и снова, подглядел, кто это делает, и взбешенный, отбросив рубашку, кинулся к парню. Тот, естественно, бросился бежать. Недалеко был высокий кирпичный забор. Парень – через него, воспитатель – за ним! А за забором находился сад. Монастырский. Женского монастыря. И монахини как раз вышли в сад на прогулку. Когда к ним вдруг через забор перемахнул парень, а в дополнение к нему еще голый мужчина, поднялся неимоверный визг. Мы все это себе представили и долго от души хохотали. С физикой у меня проблем не было. Но именно на физике я впервые почувствовал, что наука далеко не на все вопросы может дать ответ. На такие вопросы, как: в чем причины гравитации?, почему одноименно заряженные протоны в ядрах атомов не разлетаются – силы гравитации больше сил электрического поля?, почему электроны, движущиеся по орбитам атомов, не создают в них электромагнитного поля?, как связаны между собой единицы измерения физических величин различной природы? и ряд других, я так ответа и не получил ни в КАПУ, ни в Ростове, ни потом, при самостоятельной работе над учебниками физики. Интересно, что в каждом кассе в первых четвертях у меня стоят «четверки», а в остальных – «пятерки». Экзамены по физике мы почему-то в 9-ом классе не сдавали. А в 10-ом экзамен по физике был последним, после его сдачи мы шли получать курсантскую форму и сдавать свою. С преподавателями химии нам не повезло так же, как и с преподавателями истории: каждый год – новый преподаватель (смотри таблицу). Все они преподавали предмет очень даже неплохо, но ничем особенно мне не запомнились. Экзамен по химии мы сдавали только после 10-го класса. Биологию преподавала Ольга Афанасьевна Гальченко, довольно крупная, средних лет женщина с небольшой проседью в волосах. В 8-ом классе она преподавала нам анатомию и физиологию человека, ничем мне не запомнившуюся, а в 9-ом – биологию. Биологию она читала настолько интересно, что мне захотелось даже стать садоводом. По обоим предметам я имел у нее «пятерки». Экзамен же сдавали в 9-ом классе, по естествознанию, и оценка за него шла в Аттестат. Мне, правда, сдавать этот экзамен тоже не пришлось, так как я в это время лежал в киевском военном госпитале. Географию преподавала Нина Васильевна Корецкая. Мне она, почему-то, совсем не запомнилась. В 8-ом классе я у нее имел 4 балла, экзамена не было. В 9-ом – 5 баллов (хоть в первой четверти – всего 3 балла), а с экзаменом произошло то же, что и по истории и естествознанию. Психологию и логику преподавал Абрам Иосифович Козеровский, симпатичный еврей с вьющимися с проседью густыми волосами и коричневыми навыкате глазами. Читал свои предметы он скучновато и запомнился тем, что оригинально появлялся в классе: открывалась дверь, на стол сначала летел портфель, а затем стремительно появлялся его владелец. По психологии я имел у него 4 балла, по логике – даже 5. Но экзаменов по этим предметам не было, а годовые оценки в Аттестат не включались. Черчение нам преподавал Николай Давидович Равинович, ниже среднего роста, некрасивый, с крупным носом, почти лысый пожилой человек. Человек он был добрый и, видимо, поэтому я все 3 года и в аттестате имел по черчению 5 баллов. Экзаменов по черчению не было. Запомнился мне Николай Давидович тем, что он великолепно мог писать левой рукой в левую сторону зеркально отраженными буквами и копировать любой почерк. Во время войны он использовал это свое уникальное умение для изготовления печатей, штампов и фальшивых документов для партизан и подпольщиков. Преподаватели физкультуры тоже менялись ежегодно (см. таблицу). На этих уроках с нами занимались в основном гимнастикой. При этом больше уделялось внимания строевой подготовке, чем работе на снарядах. Спортзала у нас не было, а в фойе были

стр.15