1939 году пакт о ненападении). В этом полку был командиром взвода, …командиром батареи, начальником штаба дивизиона, …офицером разведки полка, получил звание старшего лейтенанта (в январе 1944 года) и капитана (в январе 1947 года). Принимал участие в войне против Японии в Манчжурии и служил на Сахалине. В июле 1947 года был переведен в Киевский военный округ и назначен офицером-воспитателем в КАПУ. Член партии с марта 1939 (мая 1941) года. Женат. Жена – учительница, Валентина Ивановна рождения 17.12.1924 г. В1949 году у них родился сын Игорь. Звание «майор» он получил уже при нас в декабре 1950 года. Валентина Ивановна – замечательный педагог, преподаватель биологии, под стать Владимиру Сергеевичу. Ее любили ученики, часто навещали ее дома. Этого заслуживает не каждый педагог. Очень приветливая, симпатичная женщина, она была одной из немногих жен, которая привечала дома воспитанников своего мужа, как во время учебы в КАПУ, так и на всю оставшуюся жизнь. Во время учебы в КАПУ мне только однажды довелось побывать дома у Владимира Сергеевича и познакомиться с Валентиной Ивановной. По завершению назначений нашей второй батарее была определена местом дислокации ул. Некрасовская, 4, вместе с двумя батареями десятиклассников (тогда 3-й и 4-ой), а 1-ой – с двумя батареями 9-го класса (тогда 5-ой и 6-ой) – ул. Овручевская. «Строем» мы двинулись по улицам Мельникова и Артема на Некрасовскую. Зданием училища являлось четырехэтажное, продолговатое, с двумя выступами вправо в начале здания и в его конце (печатной буквой «С») симпатичное здание желтого цвета школьного типа. На Некрасовской нас, вероятно, покормили обедом, а после обеда повели в баню (снова по ул. Артема в сторону Львовской площади). В бане нам всем сначала пришлось распрощаться с нашими шикарными прическами. Затем каждому выдали по куску мыла (что тогда было дефицитом), вафельному полотенцу, тазику («шайке») и мочалке и отправили мыться в общее отделение. Когда мы смыли с себя всю «гражданскую» грязь, нам выдали первое обмундирование: светло-голубые хлопчатобумажные (х/б) майки и темно-синие или черные сатиновые трусы и такого же цвета носки. Все это не всегда соответствовало габаритам обмундируемого субъекта. Зато второй комплект обмундирования подгонялся более тщательно. Он состоял из цвета «хаки» х/б гимнастерки и брюк «на выпуск» с красными артиллерийскими кантами в правом и левом продольных швах, такой же пилотки с красной звездочкой, в центре которой желтели скрещенные «Серп и Молот», широкого кожаного коричневого ремня с массивной латунной пряжкой («бляхой») с выдавленной звездой, двух белых подворотничков, носового платка и черных хромовых ботинок. Как оказалось впоследствии, полученное нами хлопчатобумажное обмундирование являлось повседневной летней формой одежды. Кроме нее нам позже выдали: парадно-выходное и повседневное зимнее обмундирование: серую шинель, офицерского покроя, только с 5-ю пуговицами в каждом ряду вместо 6-ти, офицерскую шапку-ушанку с красной звездой, артиллерийскую фуражку с такой же звездой (фуражка от офицерской отличалась тем, что черный околыш ее был не бархатным, а суконным), а также свитер и перчатки из верблюжьей шерсти цвета темного кофе с молоком. В осенне-зимний период вместо трусов и маек нам выдавали белые льняные нательные рубашки и кальсоны. Парадно-выходная форма состояла из диагоналевого кителя, темного защитного цвета, отличавшегося от офицерского отсутствием красных кантов на рукавах и стоячем воротнике, и диагоналевых же темно-синих брюк «на выпуск» с красными кантами. Чтобы превратить такие брюки в модные тогда брюки-клеш, мы вшивали в них клинья от колена и ниже с внутренней стороны с таким расчетом, чтобы передняя кромка отглаженных брюк внизу выходила за носок ботинка. Иногда, особенно перед предстоящим выходом на очередной парад, которые тогда проводились по 3-5 раз в год, наши командиры устраивали «охоту» за этими клиньями. Но мы сшивали брюки так, что клинья были не видны. А после проверки распаривали шов и на ночь клали смоченные по необходимым стрелкам брюки на матрац, а сверху покрывали их натянутой простыней и ложились сверху спать. Утром стрелки на «клешах» напоминали лезвие ножа. И на параде, а тем паче в увольнении, все мы были в «клешах». В фуражку мы вставляли более длинную пружину, растягивая до возможного предела ее верх, превращая его в «блин», а также вшивали более миниатюрный козырек вместо имевшегося «аэродрома». Зимняя повседневная форма являлась бывшей в употреблении нашими предшественниками парадно-выходной формой. Но отличалась от нашей она тем, что брюки и китель были суконными. При этом китель, по-видимому, был сшит из трофейного материала (венгерского, румынского или даже итальянского), так как имел скорее желтый, чем защитный, цвет и слегка пушистую поверхность – похожего на кожуру банана. Вероятно поэтому по традиции (мы в город ходили уже в другой, приличной форме) нас в Киеве называли «бананами». Для воспитанников АПУ были установлены почти курсантские погоны. От курсантского наш погон отличался только меньшей шириной (40 мм вместо 60-ти). По середине погона в 35-ти мм от центра пуговицы должна была размещаться артиллерийская эмблема

Стр.5